Родился 8 ноября 1906 года в деревне Хальч Ветковского волости Гомельского уезда.
Умер в 1996 году в Верхнем Туиме, в Хакасии.
Отец – Коробушкин Мина Васильевич (1872 г. р.)
Мать – Коробушкина (Левшунова) Арина Тарасовна (ок. 1873 г. р.)
О нём
Первая жена – Коробушкина (Левшунова) Василина (Василиса) Максимовна (1911-1998).
От первого брака (до войны) у них были дети, которые родились в Хальче:
Коробушкин Иван Михайлович (1930 г. р.);
Коробушкин Николай Михайлович (ок. 1933 г. р.);
Коробушкин Владимир Михайлович (1935 г. р.);
Коробушкин Василий Михайлович 1-й (ок. 1936 г. р.).
Вторая жена – Корнилова (по отцу, или Чинтонова по первому браку) Прасковья Никитична (Паша). Родилась 24 октября 1916 года. Умерла 5 июня 2003 года.
От второго брака у Михаила Миновича (после войны) и Прасковьи Никитичны были дети, которые родились в Хакасии:
Коробушкин Георгий Михайлович (Гоша) (1946 г.р.);
Коробушкина Людмила Михайловна (11 апреля 1951 г.р.);
Коробушкин Виктор Михайлович (1954 г.р.);
Коробушкин Анатолий Михайлович (24 июня 1958 г.р.).
Ещё у Михаила Миновича была падчерица – дочь Прасковьи Никитичны – Александра (или Шура) Ильинична. Она 1938 г. р.
А также Коробушкин Василий 2-й, пасынок (1944 г. р.). Он носил фамилию Коробушкин, Михаил Минович его усыновил;
Жизнь у Михаила Миновича, его судьба, биография были не простыми. Сложными.
Мой отец, брат Михаила Миновича, рассказывал, что он после школы, около 1926-27 гг. (предположительно, возможно позже) уехал из Хальча и поступил в военное училище (военную школу). Учился на кавалериста. В то время в Красной Армии кавалерия считалась элитой, поэтому учиться в кавалерийском училище было очень престижно и почётно. В семье Михаила Миновича сохранилась фотография, сделанная в период его учёбы в этом училище. Он в военной форме тех лет с наганом в руке.
Но доучиться ему не дали. Михаил был отчислен из училища (предположительно осенью 1931 года), мечты об армейской карьере ему пришлось оставить. Руководство училища узнало, что он – «сын врага народа»! Поводом для отчисления послужило то, что его отец, Мина Васильевич, в 1931 году был обвинён в «организации нелегального контрреволюционного совещания и организации антисоветской сектантской группировки» и осуждён. Кроме того, отец был единоличником и, очевидно, считался «кулаком», хотя наёмным трудом не пользовался: на земле трудилась вся его семья. Его и семью облагали внушительными по тем временам налогами. В частности, в 1928/29 году после того, как в Хальче появился колхоз (1928 г.), в который Мина Васильевич не стал вступать, им было уплачено 25 рублей налога, в 1929/30 ещё 25 рублей, в 1930/31 году – 35 рублей. И в то же время его дом, сарай, гумно и прочее имущество оценивалось в 15 рублей! Это следует из документов следствия, которые можно увидеть на странице Мины Васильевича. Примечательно, что на допросах Мина Васильевич даже не упомянул о том, что у него есть сын Михаил. Кроме того, он намеренно исказил свою фамилию, переиначив её на Коробушко вместо Коробушкин. Видимо полагая, что его детей не будут трогать «органы». В составленной в ГПУ анкете, где перечислялись все члены семьи Коробушко Мины Васильевича, среди прочих детей не было имён ни сына Михаила, ни дочери Софьи, которая незадолго перед арестом отца вышла замуж за офицера Красной Армии и уехала в Ленинград. На вопрос анкеты: «служит ли кто из членов семьи и близких родственников в данное время в Красной Армии, в какой части, его фамилия, имя, отчество и степень родства», Мина Васильевич отвечал: «никто не служит». Он утверждал также (зафиксировано в протоколах допросов), что «необходимо рабочим и крестьянам подчиняться всякой власти, какая бы она не была, буржуазная или пролетарская, так как всякая власть от бога». Но эта самая власть не только лишила семью её главы, но и закрыла дорогу для учёбы детям, в частности – Михаилу. Время было такое.
Женился Михаил предположительно во время учёбы в кавалерийском училище, около 1928-29 гг.
До войны, в период 1930-36 гг. у Михаила и Василины родились дети: Иван, Николай, Владимир и Василий. Сохранилась довоенная фотография, на которой их всех можно увидеть. На фото Арина Тарасовна, мать Михаила (слева) и первая жена Михаила Миновича Василина Максимовна (справа). Остальные – дети Михаила и Василины. В первом ряду слева направо: Василий, Николай, Владимир. Сзади самый старший – Иван.
Где работал после отчисления из училища Михаил, – неясно. Очевидно, что на земле, как и все в деревне. И, вероятнее всего, что в семье отца – Мины Васильевича. В Хальче в 1928 году организовался колхоз «Красная волна». Но вступал ли он в колхоз, или не вступал, оставался единоличником, как его отец, – нет данных.
Известно также, что в 1930-е годы Михаил со своим братом Герасимом ездил на заработки, на строительство канала «Москва – Волга» (переименованного в 1947 году в «Канал имени Москвы»), которое началось в сентябре 1932 г. При этом Михаил был бригадиром, руководил на строительстве бригадой (по рассказам его дочери Люды).
И ещё одна дата. В 1937 году был арестован отец Михаила – Мина Васильевич (см. сведения о нём).
Около 1937-38 годов (предположительно, так как в 1936 году у него и Василины родился сын Василий) с Михаилом Миновичем произошла ещё одно трагическое событие: он был обвинён в смерти человека, арестован и осуждён. А произошло это на канале Москва – Волга. Как это случилось и почему, при каких обстоятельствах, на работе в результате несчастного случая (он был бригадиром) или убийство в быту – неясно. Неясна также степень вины Михаила Миновича, произошло это преступление случайно, или с умыслом, или он взял чью-то вину на себя? Известно только, что свидетелем этого события был его брат Герасим – они вместе ездили на строительство канала. Михаилу дали 10 лет.
Дочь Михаила Миновича от второго брака Людмила рассказывала, что срок он отбывал в лагерях в Сибири – Игарке и Дудинке (Красноярский край). Позже, около 1942-44 гг. отбывал срок и трудился в лагере в Норильске, на шахте в районе ручья Медвежий.
В шахте, в результате взрыва (газа?), погибло много людей, порядка 100 человек, практически вся смена. Выжило около 10 человек. Михаил выжил, но остался инвалидом, слепым, он потерял глаза. Люда рассказывала, что мелкими каменными осколками было иссечено также всё его тело.
Я наводил справки про Норильск в сети интернет. Строился город в большой степени силами заключённых. Ими же добывались полезные ископаемые.
Люда говорила, что взрыв, в результате которого он лишился глаз, был в угольной шахте. Но в районе Норильска угольные шахты находились на горе Шмидта. А Люда утверждала, что это произошло в шахте на Ручье Медвежий. Выяснилось, это действительно так. Шахты на месторождении «Медвежий ручей» действительно были. Более того: они были опасными по метану и водороду! Только добывалась в этой шахте руда, а не уголь. Ниже цитата с сайта «Таймырский телеграф» из статьи, посвящённой руднику «Заполярный».
Ссылка на Рудник «Заполярный»:
https://www.ttelegraf.ru/news/rudnik-zapolyarnyj-starejshij-iz-nyne-dejstvuyushhih-rudnikov-norilska/
НОРИЛЬСК. «Таймырский телеграф» – 2 августа 1945 года из рудника №1 в самостоятельное подразделение выделили рудник №7. Объединившись позже с рудниками №8 и №9, он стал именоваться рудник 7/9, а в 1959 году получил собственное имя – «Заполярный».С 2009 года рудник включает в себя два подразделения: собственно шахту «Заполярного» и присоединенный к нему карьер «Медвежий ручей». И шахта, и карьер отрабатывают одно горное тело, относящееся к месторождению Норильск-1. У рудника непростая специфика: сложные горно-геологические условия залегания рудного тела, наличие в породах метана и водорода, но вместе с тем широкая палитра высокоценных компонентов: меди, никеля, кобальта, золота, серебра и металлов платиновой группы. «Заполярный» считается самым опасным рудником в большом Норильске по содержанию метана. Кроме того, он достаточно холодный – средняя температура плюс пять градусов – и сильно обводненный. Глубины рудника за последние семь с лишним десятилетий ушли на минус 20-й горизонт. Если смотреть с поверхности – это 450–480 метров вниз, и шахта, развиваясь, продолжает углубляться.
После аварии в шахте Михаила вывезли в Красноярск, лечили сначала там. Из Красноярска его отправили в Хакасию, в посёлок Верхний Туим, в дом инвалидов. Этот дом инвалидов был организован в 1943 году на базе военного госпиталя. В то время там лечили фронтовиков, участников войны с Германией.
Жене Михаила Миновича – Василине Максимовне – сообщили о том, что он находится в доме инвалидов и о том, что его можно забрать оттуда. Об этом рассказывал Сергей Чушев (сын Веры, родной сестры Михаила Миновича). Вот что он говорил:
– А у Мишки четыре сына. Мишкиной жонке сообщают, што ён инвалид. Говорят: если тебе надо, приедь, забирай. Она посоветовалась, у церкви. У церкви сказали: ён грешник! Откажись от него! Она отказалась. Подобрала другая женщина.
Вторая жена Михаила Миновича – Прасковья Никитична – работала в доме инвалидов в Верхнем Туиме. И она его действительно «подобрала», это произошло уже после того, как он попал туда.
Но сначала некоторые сведения о Прасковье Никитичне. Её родители были церковные люди, отец был священнослужителем. Замуж она вышла перед войной, в 1938-м году у неё родилась дочь Александра (Шура). Потом – война, муж (Чинтонов Илья) ушёл на фронт. На фронте у него каким-то образом появилась другая женщина, он оставил Прасковью Никитичну. Не знаю, как она узнала об этом. Видимо, он написал ей.
Во время войны она работала сначала в госпитале (я так предполагаю), а после того, как в 1943 году на его базе был организован дом инвалидов, там, в нём. Жила с дочерью Александрой, но как она успевала и работать и ухаживать за 5-летней дочерью – неясно. Люда рассказывала, что около 1943 года Прасковья Никитична сошлась с каким-то мужчиной, с Украины, из Трускавца. Как он оказался в Верхнем Туиме – неясно. Возможно, он был военным и лечился в госпитале. Во время войны он потерял семью – жену и двух дочерей. Не то их угнали немцы, не то они остались в оккупации, – неясно. Он и сошёлся с Прасковьей Никитичной, они собирались жить вместе и строили планы на будущую свою жизнь (этот факт говорит о том, что если бы он был военным, то вряд ли бы они могли строить такие планы – шла война). Но их планам не суждено было сбыться. Трускавец был освобождён от немцев в начале августа 1944 года. И этот мужчина как-то узнал, что его жена и дочери живы. Люда рассказывала (видимо, со слов матери), что он, когда узнал, что они живы, ушёл в лес и плакал. Там его и нашла Прасковья Никитична. Ну, и «отпустила» его к прежней семье, они расстались. Когда он уезжал в Трускавец, Прасковья бала беременна.
В 1944 году у неё родился сын Вася. Позже, когда Вася вырос и стал самостоятельным, он ездил в Трускавец к отцу. Но не остался у него, вернулся в Верхний Туим.
После лечения в доме инвалидов (около 1944-45 гг.) Михаил и Прасковья стали жить вместе в Верхнем Туиме. Вася (Василий 2-й) был усыновлён Михаилом, носил фамилию Коробушкин. Михаилу была назначена пенсия в размере 120 рублей, по тем временам очень большая. Позже, в 1950-е годы, её почему-то сократили.
В 1945 году закончилась война. Вернулся с войны первый муж Прасковьи Никитичны, Чинтонов Илья, причём вернулся вместе с новой женой, которую «приобрёл» где-то там, на войне. И, как рассказывала Люда, «отобрал» у Прасковьи и Михаила корову, которая была у них в хозяйстве. Но, как рассказывала Люда, позже, уже после войны, он потерял и эту вторую свою семью.
В 1946 году в семье Михаила и Прасковьи родился Георгий, позже остальные дети – Людмила, Виктор и Анатолий
Люда говорила, что Михаил Минович, её отец, был «крутой», как сейчас говорят, «с характером!» А также был охоч до баб, несмотря на то, что был слепой. Он знал, в каком направлении и сколько шагов до какой из них надо идти. Когда Люда была маленькой (и служила у отца поводырём), то водила его к Таньке Чувашке. Ну, и однажды она проболталась, что водила его к Таньке. Досталось и ей, и отцу. И Таньке досталось – из деревни её выгнали.
Дома Михаил Минович не сидел без дел. Подшивал валенки, рукодельничал по дому, ремонтировал обувь всем и так далее. Колол дрова. И даже в лес ездил на заготовку дров с сельчанами. Однажды, когда они его там оставили, пришёл домой сам, слепой, из леса, за 15 км.
А ещё он был председателем общества слепых, ездил с Людой на собрания, они там заседали по полдня, а она ждала его и плакала в уголочке.
Я только один раз встречался с Михаилом Миновичем. Дядя Миша вместе со всей своей «красноярской» семьей приезжал в деревню Маложин, где в то время жила наша семья. То есть, семья его родного брата – Григория Миновича и Афон Надежды Ивановны. Это было летом, в 1958 или 1959 году. Дату помню приблизительно, но мы тогда жили уже в новом доме, который был построен в 1957 году. Помню, что он сидел в самой большой комнате, которая называлась «залом», на стуле, и нас, детей, подводили к нему по очереди, чтобы познакомиться. Поскольку он был слепой, то тщательно ощупывал всех с ног до головы, поворачивал и так далее. Особенно запомнились его прикосновения к лицу и к голове.
С сыном Михаила Миновича Георгием (Гошей) мы ходили по деревне Маложин и в магазин – центр деревни. Чтобы быстрее добраться до магазина, мы бежали с ним наперегонки. И он меня обгонял, что, помню, сильно задевало меня! Как ни старался я его перегнать, не получалось.
В конце 1950-х или в самом начале 1960-х в Хакасию к Михаилу Миновичу приезжали все его хальчанские дети – Иван, Николай, Владимир и Василий. Жили там некоторое время. Николай и Василий ухаживали за падчерицей Михаила Миновича – Шурой. Больше повезло Василию – он женился на Шуре и они стали жить в Красноярске. Иван и Николай вернулись в Хальч. А Владимир остался. Он поступил в сельскохозяйственный институт в Абакане, окончил его и работал в совхозе в селе Новотроицкое агрономом.
Михаил Минович ездил в 1970-е годы в гости к сыну Володе, зимой. Там ему пришлось спать на полу и он простудился. Заболел. Рак горла. Лечили врачи. Кололи морфий. Была вставлена трубка. Люда говорила, что "сожгли" ему горло. Но потом жена Михаила Прасковья отказалась от лекарств. Лечила сама. А также родственники помогали, чем могли. С этим диагнозом он прожил 15 лет.
Похоронен на кладбище в посёлке Верхний Туим.